"Пятьдесят ярдов надежды", ГП/СС, RG-13

[destri]

Название: «Пятьдесят ярдов надежды »

Автор: destri ([e-mail])

Бэта: Мерри

Пейринг: ГП/СС

Рейтинг: RG-13

Жанр: romans, angst.

Disclaimer: все права у Джей Кей Роулинг.

Примечание: 6 книгу я не читала, потому как не владею английским, спойлеры во внимание тоже не принимала, посему это мини написано в традициях «доброй старой волшебной Англии»))))))))))))







Солнечный зайчик неторопливо скользил по белой стене длинного коридора, перескакивал со снимка симпатичных ярко-желтых кувшинок на изображение кудрявой березовой рощи. Вволю наигравшись с забранной в стекло фотографией леса, побежал дальше – поле, река, еще лес, теперь зимний, снова цветы. Считалось, что эти висящие через равные промежутки картинки благотворно влияют на самочувствие пациентов. На последнем фото зайчик замер - казалось он вбирал в себя медовый аромат цветущего клевера, а затем резко подпрыгнул, описал широкую дугу и погас, чуть только задел серое зеркальное стекло. Дремавшая за высокой стойкой молоденькая медсестра с наслаждением потянулась, прогибаясь в пояснице, чувствуя, как с хрустом встают на место позвонки, и, резко вскинув руку к лицу, взглянула на модные блестящие часики. Полшестого. Уже утро. Солнечный зайчик ожил под лучами восходящего солнца и весело запрыгал по веснушчатому лицу – пристанище на раскрасневшейся со сна нежной щеке нравилось ему несравненно больше, чем поглощающая свет мутная поверхность древнего зеркала.



Девушка поднялась и, шлепая загорелыми ногами в светлых сабо, скрылась за дверью сестринской. По зеркалу едва заметной рябью прошелестел еле слышный вздох облегчения. Оно не любило молоденьких шумных девчонок в ослепительно белых халатах и с массой ярких, бликующих украшений. С обреченной тоской оно вспоминало темный, всегда пустой класс, успокаивающий ковер пыли на каменных плитах пола и редких посетителей, с благоговением взирающих в тайники своей души.



Несколько лет прошло, а казалось, целая эпоха осталась позади. Оно много месяцев дремало, не потревоженное никем, когда в тихое убежище вдруг прорвались обжигающие солнечные лучи. Яркий безжалостный свет лился сквозь все увеличивающиеся трещины в каменной кладке замка. Еще несколько минут Хогвартс держался, а затем, сломленный той самой магией, что породила его, тяжело осел грудой каменных осколков. Зеркалу повезло – две большие плиты сложились над ним домиком и защитили древний артефакт от большинства крупных обломков. Припорошенное сухой пылью и мелкой серой крошкой, оно лежало на искореженных железных доспехах, даже не поцарапанное. Только тяжелая серебряная рама треснула по всей длине, и забытое в веках предостережение больше не украшало зеркало Еиналеж.



Оно снова неуловимо вздохнуло, вспоминая день великого противостояния, когда его хозяева окончательно уничтожили своих врагов, возомнивших себя новой высшей силой мира. Оглушенные маги в растерянности бродили по развалинам, откапывали тела друзей и врагов, книги, картины и его – мутное старое стекло в изломанной серебряной раме. Никто не понял, что они нашли – Дамблдор мертв, Макгонагалл мертва, Поттер, Уизли и Грейнджер мертвы, Снейп умирал в реанимации магловской больницы. Больше никто из обитателей замка не был посвящен в его секрет.



Тяжелые форменные ботинки задели искривленную подставку в виде когтистых лап, серебро жалобно скрипнуло под черным кожзаменителем. Настороженный мужчина нагнулся, пристально вглядываясь сквозь пластик шлема в зеркало – такая красота! Он невольно протянул руку, смахивая пыль и пепел, – огромная серебристая поверхность завораживала и успокаивала. Магл впервые с тех пор, как в отделе было получено странное сообщение о страшном разрушении неизвестного ранее здания и отдан приказ о немедленном выезде на место катастрофы для помощи пострадавшим, глубоко вздохнул, чувствуя, как замедляется пульс и перестает напряженно пульсировать жилка на виске. Непонятное зеркало дарило такую уверенность, которой он не знал прежде.



Уже на следующей неделе завернутое в плотную мешковину зеркало перевезли в маленький особнячок в пригороде Абердина. Командир подразделения быстрого реагирования собственноручно распаковал его и повесил в холле. Сияя новой тяжелой рамой «под старину», оно добросовестно отражало своего нового хозяина и его шумную семью. Зеркало не интересовали тайны в душах маглов.



Сколько же оно провисело там, пестуя свое равнодушие? Три? Четыре года? Иногда оно с интересом слушало занимательные рассказы главы семейства или краткие, скупые отчеты его жены – юриста фирмы, занимающейся торговлей со странами Азии и Восточной Европы. Малыши – две девочки и мальчик – его откровенно раздражали. Они любили прислоняться любопытными носами к самому стеклу, оставляли отвратительные следы липкими от марципана и лукума пальцами на постепенно темнеющей раме и восторженно рассказывали родителям о завораживающей волшебной стране, что скрывается в нем.



Зеркало слегка исказилось брезгливой рябью при воспоминании об этих маленьких чудовищах. В конце концов, фантазии детей перешли все мыслимые пределы благоразумия. Они завалили родителей вопросами о призраках, совах, превращающихся в кошек пожилых леди и о том, что это за сияющая зеленая пена, которой странное ушастое и лупоглазое создание протирало зеркало, когда оно было молодым? Обеспокоенная тем, что, оказывается, по версии детей, у зеркал бывает молодость, мать по совету психоаналитика избавилась от него. Практичная женщина, не желая выбрасывать на помойку предмет, столь любимый ее мужем, преподнесла его в дар врачу, который и велел повесить его в этом светлом, залитом солнцем больничном коридоре Мемориальной психиатрической клиники им Св.Якова.



Пятьдесят ярдов сияющей белизны – белые стены, белый ковер, белые, всегда приоткрытые жалюзи на множестве окон. Иногда зеркало задумывалось, а не лучше ли было остаться во временами шумном, но успокаивающе затемненном магловском доме? Не доводить детей, не заставлять избавляться испуганных родителей от пугающего предмета, а тихонько висеть на стене, лелея свое презрение и равнодушие. И не пришлось бы заигрывать с теми редкими пациентами, которым позволялось покидать пределы своей палаты и совершать недолгие прогулки без присмотра медсестер, не отражать кокетливые девичьи лица с одинаковым макияжем и всегда озабоченные физиономии врачей. Не видеть боли и страдания, невольно напоминающие кошмары падения замка, не бороться с редким желанием отразить пусть глупую, но мечту - даже недалекого магла.



Ответ должен был появиться через минуту. То, из-за чего Зеркало Еиналеж еще не погрузилось в глубокий сон, означающий у подобных магических артефактов медленную смерть. Секрет, неизвестный в магическом мире. Секрет, будоражащий волшебство, заключенное внутри него. То чувство опасности, что всегда означало присутствие мага и пробуждало желание познать его – мечты, силу, душу.



Дверь в дальнем конце коридора приоткрылась, и нестерпимая белизна разбавилась высокой, закутанной в черный бархатный халат фигурой. Отсюда зеркало, конечно, не смогло бы с точностью утверждать, что человек высок или что его халат именно бархатный, но оно это знало, потому что только его каждое утро с прежним жадным нетерпением ждало. Человек, бесшумно ступая по безворсому ковролину, крадучись пробрался мимо пустого поста и, наконец, подошел к зеркалу. На мгновение отразилось худое горбоносое лицо в обрамлении прямых черных волос, и тут же оно сменилось смутным, еще неразличимым силуэтом.



Мужчина безмолвно всматривался в мутную поверхность – спокойно-сосредоточенный, бледный. Он никогда не говорил. Зеркало помнило по старый временам его голос – единственная, по его мнению, привлекательная черта: глубокий, завораживающий, магический. Нелепое определение касательно волшебника, но почему-то удивительно подходящее этому угрюмому мужчине.



Маг не отрывал пристального взгляда от постепенно проявляющейся фигуры – его самая заветная мечта, его единственная сбывшаяся мечта. Черные вихры, лукавый взгляд сквозь тонкие модные очки, спокойная полуулыбка и неожиданные на таком юном лице морщинки в уголках глаз. Зеркало одобрительно вздохнуло. Ему нравился этот мальчишка. Всегда нравился. Его мечты были исполнены тоски, смирения и силы. Зеркало не понимало, как это соседствовало в его душе, но находило этот коктейль изысканным лакомством. Жаль, что теперь он никогда во плоти не подойдет к манящему обещаниями отражению.



Юноша проявился полностью и прикоснулся изнутри к зеркалу кончиками пальцев. Умоляюще посмотрел на мужчину. Тот слегка нахмурился, его губы поджались, образовав глубокие горькие складки. Заключенный в зеркальном стекле молодой волшебник вздохнул и на мгновение прижался к прохладной поверхности лбом. Словно ледяной порыв ветра в жаркий полдень, зеркало окутало смутное беспокойство. Такого никогда раньше не было. Где же воспоминания и мечты? Где мелкий мальчишка в окружении друзей, с вызовом глядящий на нелюбимого учителя? Где семнадцатилетний юноша, медленно расстегивающий пуговицы парадной мантии? Мальчишка в отражении шевельнул губами – тонкий звук прорвался сквозь стекло, и мужчина вздрогнул от неожиданности. А зеркало задрожало от испуга: - что-то пошло не так. Ни при каких обстоятельствах мечты не могут разговаривать со своими создателями.



Где-то вдалеке скрипнула дверь. Выпившая обязательный утренний кофе медсестра пересекла коридор и вошла в ближайшую к посту палату, не заметив нарушителя режима. Мужчина же не обратил на нее никакого внимания, полностью сосредоточенный на отражении.



Мальчишка предпринял еще одну попытку:



-… верус…



Зеркало мысленно ахнуло и попыталось стереть его, уничтожить, пока оно не погибло само. Но волшебник перед ним, даже не имея палочки, без всяких усилий прервал эту попытку.



- Гарри, - проталкивая звуки сквозь сведенное судорогой горло, прошептал Снейп.



- Северус, - наконец-то прорвался тихий голос.



Снейп прижал ладони к зеркалу по обе стороны от лица Поттера.



- Как это возможно? – горло упорно не хотело расслабляться. – Я мечтал… Но даже не надеялся… Ты умер! – внезапно обвиняюще прошептал Снейп.



- А ты жив.



- Я живу.



Гарри кивнул:



- Ради меня…



Снейп горько усмехнулся:



- Я живу тобой.



Мальчишка расстроено тряхнул головой.



- Так нельзя, Северус. Это нечестно.



- Нечестно? – удивился Снейп.



- Мои мечты тоже должны сбыться.



Северус закрыл глаза и прижался щекой к прохладной поверхности.



- Какие мечты?



- Я мечтал, чтобы ты выжил. Чтобы ты выжил и был счастлив, - Гарри в очередной раз провел рукой по стеклу, словно старался дотянуться до бледного лица мужчины.



- Что ж, я выжил, - хмыкнул Снейп.



- Но ты несчастлив, - укорил мальчишка.



Зеркало задрожало, уловив сожаление, тоску и отчаянное желание дотянуться, прикоснуться хоть на мгновение к любимому. Снейп? Нет! Мальчишка! Он не мечта – что угодно, только не мечта. Призрак, эхо, новое воплощение…



Зеркало постаралось еще одной волной ряби стереть настырное отражение. Северус нахмурился и пробормотал несколько слов на латыни. Еиналеж ярко засияло и впервые за свое многовековое существование ощутило то, что люди называют болью. Зеркало смирилось – теперь от него ничего не зависело.



- Здесь – да.



- Я не имею власти над реальным миром, – покачал растрепанной головой Гарри.



- Ну и что? Где-то же ты живешь, - убежденно заключил Снейп.



Гарри хихикнул:



- Ты забыл? Я умер.



- Больше я не верю в смерть, Поттер, - вернул улыбку Северус. А затем размахнулся и ударил кулаком прямо в середину Еиналеж.



Пронзительный, на грани слышимости вой наполнил коридор, и на какое-то безумное мгновение Снейп подумал, что это кричало в агонии зеркало. А потом на него обрушились сотни безжалостных осколков. Он упал на колени, закрывая лицо окровавленными руками и молясь, чтобы он не ошибся. Обжигающий болью дождь длился не дольше нескольких секунд. Снейп оторвал от лица ладони и вгляделся в небольшой осколок – зеленые глаза улыбались, а сам Поттер тихонько таял, становясь все более и более эфемерным. Северус сжал осколок в руке, не обращая внимания на вспарывающие плоть острые грани, и закрыл глаза, шепча заклинание.



Громкий перезвон разбившего стекла отвлек девушку от сосредоточенного скармливания пациентам флуоксетина. Выбежав в коридор, она с невольным ужасом увидела своего пациента, окровавленного, сидящего среди осколков зеркала.



- Мистер Снейп! – безошибочно определила она и бросилась к нему.



Всего на мгновение девушка, запнулась, ослепленная настырным солнечным лучом. А когда зрение к ней вернулась, она обнаружила, что в коридоре больше никого нет. Древнее зеркало в тяжелой раме под старину недовольно отражало утопающий в свете коридор, и на секунду ей показалось, что в его глубине мелькнули два силуэта – высокий мужчина в черном бархатном халате и юный парень в странной длинной одежде. Она недоуменно мотнула головой и вгляделась в собственное бледное лицо – ничего необычного, кроме впечатляющих кругов под глазами после ночного дежурства. Досадливо поморщившись, сжала пульсирующие болью виски – зачем же она так спешила сюда? Но ничего, кроме странных мыслей об окровавленных осколках в руках, ей в голову не приходило.



Настойчивый звонок вызова вернул ее к действительности. Печально улыбнувшись странным фантазиям, она поспешила к дальней палате. Белые стены, белый ковер – пятьдесят ярдов белизны, которая с жадностью поглотила ее.





Конец.

22.07.2005 г.